Почему в Россию приезжают так редко и так мало учителя Дальневосточной Махаяны?

Ну, я не слышал, чтобы после просветления Банкэя его кто-то сходу (или постепенно) обломал

Это из книжки Питера Хаскела про Банкея. Искать не буду, но вы можете, если хотите.

Во время их первой же встречи Дося подтвердил просветление Банкэя, сказав: «Ты проник в самую суть себя». Но после того как он сказал это, он добавил: «Однако тебе ещё предстоит постичь то, что превыше этого, то, что является основой нашей школы».
Для Банкэя это было неприемлемо, поскольку он твёрдо верил в то, что он уже достиг великого просветления, полного и совершенного.  Поэтому сперва он отказался от предложения Дося и так ему об этом и сказал. В соответствии с одним отрывком из записей изречений Дося, Банкэй глянул на него, громко рассмеялся, а затем грубо, даже не поклонившись, вышел из комнаты. Но всё же он не ушёл из храма и в течение нескольких дней внимательно наблюдал за Дося и за тем, как он наставлял монахов, находившихся под его руководством. Банкэй быстро оценил истинные достоинства Дося как учителя и принял решение продолжить свою практику в храме Софукудзи.

С самого начала некоторые члены общины Дося отнюдь не приветствовали присутствие среди них Банкэя. Биографические записи, которыми мы обладаем, не вдаются на этот счёт в подробности, но мы можем предположить, что его независимость, которую другие монахи восприняли как проявление неуважения к их учителю, была напрямую связана с их недовольством. Когда они узнали, что учитель признал просветление Банкэя, их охватило чувство сильной зависти. Как только Дося узнал об этом, он в тайне вызвал к себе Банкэя и попросил его на некоторое время покинуть храм, дабы избежать возникновения раздора в общине.

Таким образом, впервые в своей жизни облачившись в монашеское одеяние, я встретился с мастером дзэн Дося. Я сразу же высказал ему своё понимание Нерождённого. Он глянул на меня и сказал: «Этот парень находится за пределами мира рождений-и-смертей». В то время Дося был единственным мастером, который мог дать мне подобное подтверждение моего просветления. Но тогда я не был полностью удовлетворён этим. Теперь, оглянувшись назад, я вижу, что даже самореализация Дося была далека от совершенства. Если бы он был ещё жив сегодня, я мог бы сделать из него отличного учителя. Позор на мою голову, но умер он слишком рано.

Однажды утром, находясь в зале дзэндо во время проведения [в 1684 году] затвора в храме Кориндзи, я [Ицудзан] испытал просветление. Я отправился к мастеру и сказал ему:
— Прежде я безоговорочно верил всему, что Вы говорили нам. Я был введён в заблуждение Вашими словами. Но сегодня утром я достиг совершенного и непосредственного понимания самой сути своей, не опираясь при этом на Ваше учение. И тем не менее всё обстоит точно так, как Вы говорили нам каждый день. Это невозможно выразить словами.
— А это вовсе не обязательно, — сказал Банкэй, — я всё знаю об этом.
Я сказал:
— Вы всегда говорили, что нет никакого окончательного великого просветления. Но с того места, что я достиг сегодня, я вижу, что Дхарма может явиться только тому человеку, который постиг её сам. Когда Риндзай был в общине Обаку, он трижды вопрошал его о сути буддийской Дхармы. Каждый раз Обаку бил его, но это не привело Риндзая к просветлению. Однако когда он пришёл к Дайгу и Дашу сказал ему всего одно слово, Риндзай испытал сатори и сказал:
— В конце концов, в буддийской Дхарме Обаку нет ничего особенного. Это и было самопостижением Риндзая.
Банкэй сказал:
— Ты считаешь, что в них было что-то особенное только потому, что они — мастера дзэн древности. Но они ничем не отличны от людей, живущих в наше время. Сатори Риндзая явилось его входом в состояние просветления. Все истинные люди Пути — и те, что жили в прошлом, и те, что живут в наше время, — обретают такой опыт. Но если остановиться на этом, то ты удовлетворишься лишь малым постижением. Если ты не будешь предельно внимателен, после того, как ты испытал первое  сатори, то тебе будет очень сложно открыть полностью своё Око Дхармы. Я ответил:
— Я конечно, отнюдь не подвергаю Ваши слова сомнению, но сейчас у меня нет ни тени сомнения в Дхарме и вряд ли я смогу достичь чего-то большего, чем я достиг к настоящему моменту.
Банкэй сказал:
— Очень легко достичь состояния, в котором ты сейчас находишься. Освободиться от сомнений. Не иметь больше вопросов. Но Дхарма неизмеримо глубока, и чем больше ты проникаешься ею, тем глубже она становится.

да потом еще несколько лет до каких-либо коанов.

Заметил что в основном приезжали американцы и европейцы из школы Кван Ум, да Харада Роси, а где все традиционные бодхисаттвы, давшие обет оставаться в мире покуда каждое существо не достигнет пробуждения? Не видно в России ни учителей Сингон, ни учителей Чань, ни учителей корейского ордена Чёге, ни учителей вьетнамского Тхиен, ни дзэн-мастеров японской школы Сото. Почему к нам они не приезжают?

Зачем Бодхидхарма пришел в Китай?