Рыскельдиева Л.Т. Культурные экспликации Алтарной сутры

Еше Нинбо · Зарегистрирован: 02.03.2010 Суждений: 2246

Рыскельдиева Л.Т. Культурные экспликации Алтарной сутры Шестого Патриарха:
http://dspace.nbuv.gov.ua/bitstream/handle/123456789/75842/66-Ryskeldieva.pdf?sequence=1

"...Школа Вэйлана (Хуэйнэна) ликвидировала привилегированность Гаутамы Будды в космосе и истории. Если появление индийского Будды, его рождение в этом мире было сакральным актом, которому сопутствовали различные знамения вплоть до особых 32 признаков на теле, то «Будда» Вэйлана – это потенция каждого. Любой, обычный, нормальный, естественный, глупый, непосвященный, рядовой – такой человек отличается от Будды только тем, что его «буддовость» пока «дремлет»: «…без просветления нет никакой разницы между Буддой и другими живыми существами, тогда как даже проблеска просветления достаточно, чтобы сделать любое живое существо равным Будде».(3,37) Исходя из махаянистской установки и принимая тезис о «пустотности» всех дхарм как единиц бытия, можно утверждать, по Вэйлану, что все дхармы, их полный набор – во мне, я есть их носитель. Где гарантия, что их суть, их природа не может быть постигнута в любой момент? «Если все дхармы – в моем сознании, то нет причины для того, чтобы не реализовать их истинную природу – Татхату».(3,36) «Внезапность», «вдруг-просветление» как основной постулат и девиз школы Вэйлана отпускает каждого буддиста на максимально возможную свободу, делая учение буддизма не ортодоксальным и не авторитарным. Счастье и удача, если встретится знающий, благочестивый учитель и расскажет о Благородной Истине, но собственно Путь как работа по прояснению сознания, борьба с собственными заблуждениями и помехами из ложных мыслей – это путь наших собственных усилий, работа меня со «мной». Будда как реализовавший свою «буддовость» здесь становится
помощником, наставником, «инструктором» по просветлению: «Если кому не удастся достичь просветления, то пусть он попросит благочестивого и знающего буддиста указать ему верный путь».(3,36) Однако, никакая помощь учителя не может заменить собственный опыт, реализовать просветление нужно самому: «Если я его реализовал, то сам, и это никак не может помочь тебе избавиться от заблуждений. Таким же образом, если ты познал свою сущность, то твое познание для меня бесполезно. Вместо того, чтобы спрашивать других, почему бы не поискать и не узнать самому?»(3,111) Такой антиавторитаризм позже найдет свое крайнее выражение в знаменитом призыве патриарха Линьцзи Исюаня (9в.) «убить» любого, кто встретится на пути к просветлению, будь то Будда, патриарх или собственные родители. «Убийство» как ликвидация помехи из мыслей, чувств, табу и комплексов есть необходимая компонента «очищения» сознания, ликвидация привязанности к его объектам, его «дезобъективация»: «Если мы позволяем нашим мыслям, прошлым, настоящим и будущим, соединяться в серии, мы себя связываем. Напротив того, если мы не будем позволять сознанию соединяться с чем-либо, мы достигнем освобождения»(3,54). Таким образом, космо-историческое событие Будды (даже в нескончаемом временном ряду будд) в школе Вэйлана переинтерпретируется в событие личной интеллектуальной жизни – «Будда» как то, что я в себе должен открыть, как то, что априори есть во всех живых существах. В этом – принципиальный антиисторизм чань-буддизма как идеологии частной жизни естественного индивида, homo naturalis: «В работе со своими умственными способностями дайте умереть прошлому…Нет нужды волноваться о прошлом, ибо прошлое прошло и не вернется. Нашего внимания требует лишь будущее…»(3,54 и 67) Упорядоченный иерархизированный универсум с топологией, ориентированной на привилегированное историческое событие Будды, стал в Южной чань сжатым в микроуниверсум с размерами одной китайской провинции: «Будда родился в Квантуне!»(3,42)..."

"...Феномен неграмотного (не умеющего ни читать, ни писать) Вэйлана и его тезис о необходимости «вдруг просветления», реализующего природу Будды во мне, закладывает основы новой, «массовой эзотерии». С одной стороны, это событие достаточно интимное, ибо никто, ничто и никому не может указать
к нему путь, а сутра, даже величайшая «Алмазная Сутра» - лишь средство достижения просветления, которое только может помочь (а может и не помочь), она ничего не может сказать о просветлении. Смысл текста сутры в сутре не содержится, её слова и их значения не имеют соответствия с реальностью, породившей этот текст. Если бы слова были плотью идеи, а идея – копией (истинного) бытия, то феномен неграмотного патриарха не мог бы состояться. Южная чань, таким образом, видит в тексте инициирующую роль, которую могла бы выполнить и палка (рядом с выражениями «ударить» и «по башке»), и удар колокола и будильник. Вэйлан недаром апеллирует именно к сутрам как к популярному, общедоступному жанру буддийских текстов, основанных на поучениях Будды: «Не другим буддам, а именно обычным людям давал Гаутама наставления Сутрой».(4,78) Основная интрига сюжета Южной чань, таким образом, начинается после того, как что-то (и сутра в том числе) выполнило пробуждающую роль и «буддовость», единая для всех и всех уравнивающая, реализовалась, пробудилась.
Эта единая для всех природа (svabhava) и есть смысл текста, палки и т.д., составление текста, таким образом, лишается смысла, приобретает вспомогательный статус, а непосредственной целью становится практика..."